Неточные совпадения
Любитель комфорта, может быть, пожал бы плечами,
взглянув на всю наружную разнорядицу мебели, ветхих картин, статуй с отломанными руками и ногами, иногда плохих, но дорогих по воспоминанию гравюр, мелочей. Разве глаза знатока загорелись бы не раз огнем жадности при взгляде
на ту или другую картину,
на какую-нибудь пожелтевшую от времени книгу,
на старый фарфор или
камни и монеты.
Джукджур отстоит в восьми верстах от станции, где мы ночевали. Вскоре по сторонам пошли горы, одна другой круче, серее и недоступнее. Это как будто искусственно насыпанные пирамидальные кучи
камней. По виду ни
на одну нельзя влезть. Одни сероватые, другие зеленоватые, все вообще неприветливые, гордо поднимающие плечи в небо, не удостоивающие
взглянуть вниз, а только сбрасывающие с себя каменья.
Он развел еще один огонь и спрятался за изгородь. Я
взглянул на Дерсу. Он был смущен, удивлен и даже испуган: черт
на скале, бросивший
камни, гроза со снегом и обвал в горах — все это перемешалось у него в голове и, казалось, имело связь друг с другом.
Охотники до реабилитации всех этих дам с камелиями и с жемчугами лучше бы сделали, если б оставили в покое бархатные мебели и будуары рококо и
взглянули бы поближе
на несчастный, зябнущий, голодный разврат, — разврат роковой, который насильно влечет свою жертву по пути гибели и не дает ни опомниться, ни раскаяться. Ветошники чаще в уличных канавах находят драгоценные
камни, чем подбирая блестки мишурного платья.
Когда взрыв был произведен и Родион Потапыч
взглянул на обвалившиеся куски
камня, то даже отшатнулся, точно от наваждения. Взрывом была обнажена прекрасная жила толщиной в полтора аршина, а в проржавевшем кварце золотыми слезами блестел драгоценный металл.
Но не все гости веселились.
На сердце запорожца лежал тяжелый
камень: он начинал терять надежду спасти Юрия. Напрасно старался он казаться веселым: рассеянные ответы, беспокойные взгляды, нетерпение, задумчивость — все изобличало необыкновенное волнение души его. К счастию, прежде чем хозяин мог это заметить, одна счастливая мысль оживила его надежду; взоры его прояснились, он
взглянул веселее и, обращаясь к приказчику, сказал...
И Вадим, пожав плечами, приподнял голову мертвеца за волосы, обернул ее к фонарю —
взглянул на позеленевшее лицо — вздрогнул —
взглянул еще ближе и пристальней — вдруг закричал, — и отскочил как бешеный; голова, выпущенная из рук, ударилась о землю, как
камень; это было мгновение — но в сем мгновении заключалась целая ужасная драма.
Взглянул я
на парня: лицо круглое, курносое, точно из
камня высечено, а серые глаза далеко вперёд ушли. Говорит — глухо, идёт без шума и вытянулся весь, словно прислушивается или большая сила кверху тянет его. Руки за спиной держит, как, бывало, мой тесть.
Вот дружелюбно проковылял возле Иуды
на своих шатких ногах обманутый скорпион. Иуда
взглянул на него, не отнимая от
камня головы, и снова неподвижно остановились
на чем-то его глаза, оба неподвижные, оба покрытые белесою странною мутью, оба точно слепые и страшно зрячие. Вот из земли, из
камней, из расселин стала подниматься спокойная ночная тьма, окутала неподвижного Иуду и быстро поползла вверх — к светлому побледневшему небу. Наступила ночь с своими мыслями и снами.
Но вот
взглянул он
на Иуду, который, задыхаясь и крепко стиснув зубы, продолжал еще обнимать упорный
камень, и весело засмеялся...
— Подожди! — сказал он другу. Еще раз
взглянул на Иисуса, быстро, как
камень, оторванный от горы, двинулся к Иуде Искариоту и громко сказал ему с широкой и ясной приветливостью: — Вот и ты с нами, Иуда.
— Что ты делаешь, проклятое семя? — вскричала женщина, вошедшая в избу так тихо, как тень вечерняя.
Взглянув на пришедшую, мальчик обомлел и выпустил
камень из рук.
Горько было Андрюше слышать безумную речь отца. Он сидел
на камне возле него, целовал его руки и обливал их слезами. Желая хоть сколько-нибудь поправить и заставить извинить беспорядок его наружности, унижающий родного старика в глазах прохожих, он скинул, будто от жара, шапочку, чтобы подпариться ему, и поправил
на нем цепь. Аристотель
взглянул на него с участием.
— А! дорогой гость, добро пожаловать! — сказал Волынской, кивнув ему и
взглянув мельком
на чудовищную книгу такими глазами, как бы несли
камень задавить его.
На него, с тех пор как пришла полиция, она ни разу не
взглянула, предавая его наивно и откровенно; и он видел это, и молчал, и улыбался странной усмешкой, похожей
на то, как если бы улыбнулся в лесу серый, вросший в землю заплесневший
камень.